Все еще трудно говорить об игре словами, а не бегать кругами с восторженным писком, какие все были прекрасные. Очень давно отчетов не писала, большая часть в лучшем случае оседает в черновиках и висит там месяцами. С Вавилона сначала я тоже не собиралась писать отчет, но потом поняла, что не могу не писать, до сих пор не отпускает. В процессе меня понесло, не помню, писала ли я когда-либо настолько длинные простыни отчетов, кажется, это рекорд. Эта игра - тот редкий случай, когда и мастерский замес отличный, и микросюжеты продуманы, и кастинг отличный. Уже ради возможности поиграть в такой компании можно было ехать на игру. При всем этом, честно скажу, больше половины игры ходила с мыслью, что мне чего-то не хватает, но потом со мной случился Гест, и тогда игра полетела в интересном направлении.
Ехала на игру играть в религиозное сознание и повышенное ЧСВ, а играла в кризис веры, свободу выбора и познание себя и окружающего мира, и это было хорошо. Сложилась прекрасная история о том, как один случайный разговор может все изменить. С финалом, в котором я чувствовала себя самой особенной снежинкой.

Очень длинный рассказ от первого лица, субъективное восприятие игровой реальности и богатый внутренний мир прилагаются, порядок событий может быть перепутан, часть событий опущена.
Меня зовут Шальту, я младшая жрица богини Иштар, и я не помню ничего ни о своей семье, ни о месте, где я родилась. Прекраснейшей богине Иштар было угодно сделать меня своей избранницей, и еще в младенчестве меня забрали в храм, где я росла и училась. Я не выбирала служить в этом храме и этой богине, у меня просто не было выбора. Долгое время я даже не задумывалась, а правильно ли то, что я делаю, ведь этот путь был единственным, что я знала. Мне в глубине души не нравилась Иштар, не нравились ее ритуалы, не нравилось то, что она делала с людьми, но кто я такая, чтобы спорить с богами?
Я смотрела на то, что происходит с Нанше, понимала, что богиня тянет из него жизненные силы, просто потому, что она такая, и не знала, как ему помочь. Я помнила, каким Нанше был в годы моего детства, когда он осмеливался спорить с самим Магуром за пост Верховного жреца Вавилона - теперь он был лишь тенью самого себя и избегал внешнего мира. Я видела несчастного Намтара, влюбленного в Прекраснейшую, и все, что я могла - пытаться объяснить, почему ему не стоит искать встречи с ней. С годами я все меньше хотела служить такой богине.
Но Иштар подарила мне мои способности, учила меня ими пользоваться, и я не могла не быть ей благодарна за это. После пробуждения во мне магических способностей, ко мне пришел Итурмер, младший жрец Мардука, с предложением учиться пользоваться магией вместе. Так у меня появился мой лучший друг. Мои друзья-маги - Итурмер, Нети, Кур-галь, были для меня как семья.
За свою недолгую жизнь, я никогда не сомневалась в наших богах, и была уверена, что нет места лучше, чем великий Вавилон.

Первым знаком перемен было явление царицы Астарты на царский пир. Астарта была сильным магом - она была даже скорее похожа на богов, чем на нас, и Сестры, как мы заметили, были ей крайне не рады. А мы с другими младшими жрецами сошлись во мнении, что нам крайне не нравится внимание царя к чужеземке, настолько сильное, что царь по ее предложению переназначил казнь для осужденного за казнокрадство, на несоразмерно жестокую. Даже мне, воспитанной в храме, где часты были человеческие жертвы, стало не по себе от этого зрелища, а странная гостья, казалось, была очень довольна происходящим.
А напротив нас за дальним столом сидели гости из Египта. Слухам о том, как в Египте отказались от молодых богов и разрушили их храмы ради непонятного единого бога, в первое время сложно было поверить, однако послы фараона были здесь, и они очевидно не были людьми. Они словно слепили глаза, за этим сиянием невозможно было понять, на что они способны. Я не знала, что они такое, но опасалась неизвестного.
Позже мы с Итурмером говорили с беженкой из Египта, жрицей бога Анубиса, стремясь узнать, что именно произошло с ее домом. Позже мы устроили собрание жрецов в нашем храме, чтобы услышать полную историю о том, как с небес спускались крылатые чудовища, уничтожавшие храмы, которых не под силу было остановить даже сильнейшим магам из жрецов. "Они пришли сюда, и скоро в Вавилоне случится то же самое", сказала плакальщица.
Я знала, что мы с Итурмером не справимся с такой силой, а остальные жрецы тем более. Мы решили просить совета у наших богов. Кому, как не им, знать, несут ли странные гости угрозу, и как защитить Вавилон от них?

Утро прошло в попытках понять, что же происходит. У Птенчика вновь были видения - за ужином он видел кровь в бокалах (признак близкой войны, сказал верховный жрец Магур, и все согласились с ним), а за завтраком он видел, как Сотня с Крита в молодости убил жрицу во время ритуала, а та после смерти обрела другое лицо (как мы позже узнали, видение было правдиво), и мы все еще обсуждали его недавнее видение - о двоих гостях, что несли с собой разрушение. Чем больше мы смотрели на гостей, тем больше убеждались, что речь не о египтянах, а об Астарте. Мудрейшая Бау тоже явила всем предзнаменование, горящий Вавилон, и назвала царя надеждой этого города. Все указывало на то, что войны и потрясений не избежать.
Но Магур сказал нам, что Бау и Нинсун считают, что Вавилону нужен мир с египтянами, и что зло исходит не от них. Стало быть, речь действительно была о царице Астарте. Мы все еще не знали, кто она такая, хотя, со слов ее спутника Мелькарта, они служили какой-то богине, чье имя нельзя было никому произносить. Астарта же интересовалась тем, как мы служим нашим богам - я видела ее в храме Нинкаси, а к нам в храм с расспросами приходил Мелькарт. Он сказал нам, что царица хочет поприсутствовать при ритуале восславления Иштар, который мы собирались проводить вечером. Да, вот только Астарты нам не хватало на ритуальной оргии, подумал игрок.
После завтрака Нанше проводил ритуал воззвания к Прекраснейшей, а я ему помогала. И я пожалела о том, что мы воззвали к Иштар сразу же, как она явилась, смутной тенью в глубине храма. Она смеялась над нашими опасениями, не дала определенного ответа, кто такие наши гости, и при этом пообещала явиться лично и посмотреть. Ей словно было все равно, что будет с Вавилоном - и что будет с Нанше, которому после ее явления стало еще хуже.
Как же я завидовала своей дорогой подруге Нети, и завидовала не потому, что ее дар больше ценили, а потому, она служила Сестрам, нашим неизменным добрым покровительницам.

Состояние здоровья Нанше вызывало опасения не только у меня. Я слышала его разговор с дворцовым лекарем, и позже сама пришла к Энтену говорить. Я восхищалась этим удивительным человеком, который видел смысл своей жизни в спасении чужих. Мне было трудно объяснить ему, почему из Нанше уходит жизнь, не выдавая тайны Нанше, объяснить, почему его лечение не приносит плодов. Как же мне хотелось, чтобы хоть кто-то мог спасти Нанше, но это было невозможно, пока он служил Иштар, а я знала, что он будет служить ей, пока жив. Но я испытывала к Энтену искреннюю благодарность за то, что он действительно хотел и пытался помочь нашему несчастному главному жрецу.
Между делом поговорила с главным инженером Циртуром, охваченным идеей построить дракона, подобного тому, на котором прилетела Астарта. Он рассказал мне про свою странную задумку, запечатывать магическую энергию в сосуды для хранения и использования в случае необходимости. Я смеялась, что магия так не работает, но сказала, что запечатать заклинание в предмет можно попробовать. Циртур живо интересовался, что я умею, могу ли я обучать магии других, можно ли обнаружить тех, у кого есть дар богов, могут ли маги себя защищать, и на что способен маг на войне. Я сомневалась, что хочу на войну, но мне хотелось иметь возможность использовать свой дар, и это была моя возможность вырваться за пределы храма.
Несколько раз я разговаривала с Намтаром. Сначала он пришел ко мне требовать объяснений, почему жрецы Иштар не хотят его встреч с богиней. Как можно объяснить человеку, что его любовь не просто безнадежна, но губительна? Я просила его не приходить, говорила, что не хочу его смерти, а богиня может выпить его жизнь и не заметить, потому, что такова ее природа. И с горечью смотрела на след Иштар в его ауре, знак того, что этот человек теперь принадлежит ей. Позже ко мне подходил его начальник, спрашивать, действительно ли Намтар удостоился внимания Прекраснейшей. Мне этот вопрос казался странным, до тех пор, пока Намтар при новой встрече не спросил, могла ли богиня управлять им. Я никогда не слышала о том, чтобы богиня так делала с обычными людьми, но я знала, что она может вселяться в своих жрецов, так было с Нанше. Возможным влиянием богини на Намтара был обеспокоен сам царь, забравший у Намтара ожерелье, подарок Иштар, и разославший главным жрецам приказы выяснить, не лежит ли на Намтаре проклятье. О, как смеялся Нанше, когда читал табличку с приказом. Называть милость богини проклятьем было очень смело со стороны царя. Не нам судить о действиях богов, думала я. Хотя что эта милость, как не проклятье?

О том, кем на самом деле является беженка из Египта, мы узнали совершенно случайно. Когда царь закрылся с Астартой в ее покоях, и мудрейшая Бау зашла следом, явно сдерживая свой божественный гнев, верховный жрец не выдержал и разбил дверь одним движением своего посоха. Воистину, Магур был благословлен богинями, хоть и не владел магией. Арали и я стояли у него за спиной, и видели, как говорящая с царем и Астартой плакальщица сменила облик на совершенно нечеловеческий. Это должен был быть один из богов, ныне покинувших Египет, и очевидным было предположить, что тот, кому плакальщица, по ее словам, служила - Анубис.
Стоило Астарте выйти из покоев, как решительный судья, королевский советник, отдал приказ о ее аресте, по обвинению в злонамеренном колдовстве. Приказ немедленно был отменен царем, который предложил сначала "все обсудить". Я смотрела на судью, не веря своим глазам. Конечно, Астарта владела магией, и она могла принести зло Вавилону, но это было очень смело с его стороны. До этого мудрейшая Бау сказала нам, что царица подобна им, нашим богам.
Астарта не сопротивлялась и смотрела на окружающих с улыбкой. Я думала, смогут ли Сестры ее остановить, если придется?
Мы с Нети и Арали отправились искать Магура, чтобы рассказать верховному эти новости. Нашли мы его не сразу, в лекарской у Энтена, и я в первый раз за долгое время вспомнила, что верховному уже очень много лет. Для меня Магур был чем-то столь же постоянным, как сами боги, но он все еще был человеком, и тогда он выглядел смертельно уставшим. Он не был нам рад, но выслушал, а мы обеспокоенно расспрашивали, что случилось, и не получали ответа. Нети, мне показалось, была немного обижена тем, что верховный жрец искал помощи не у нее. А Магур тепло говорил с Энтеном, и наставлял Нети учиться у него, поскольку силы у него не меньше, ведь с ним его знания и сила его предков.
Собравшись с молодыми жрецами, мы ушли советоваться в храм Нинкаси. Я рассказала остальным про Анубиса - и тогда же мне в голову пришла мысль, что страшная картина случившегося в Египте, которую он нам описывал, могла не быть истинной, ведь кто бы запретил чужому богу нам лгать? Египет же с давних пор враждовал с Вавилоном.
Тогда я еще не думала о том, что наши боги тоже могут нам лгать, хотя до этой мысли оставался один шаг.
Анубису мог хотеть мести, ему могла быть нужна война между Египтом и Вавилоном. Но нашим богам, даже Ададу, богу войны, эта война не была нужна, они открыто говорили, что ее не хотят. Оставалось донести волю богов до всех людей и рассчитывать, что царь, на этот раз, услышит. С тревогой мы узнали о том, что Анубис успел одарить Циртура и архитектора Утту ценностями, ведь эти дары могли быть переданы с недобрыми намерениями. Шульпа вызвался добыть камни Анубиса у Циртура, и через некоторое время вернулся с добычей. С Утту должен был поговорить Итурмер, здесь я верила в своего лучшего друга.
Но мы так и не могли придумать, можем ли мы как-то помочь Вавилону в трудный час.

Распорядитель созвал всех на обед, объявив порядок, в котором будет принесена еда. Жрецы шли последними, уступая не только царю и военным, но и придворным. Это не было столь удивительно, многие из нас уже отмечали, что царь относится к жрецам без уважения. Но когда объявили, что боги также уступают царю и военным, нашему возмущению не было предела. Старшая из Сестер тоже слышала это, и была прекрасна в своем гневе. Она отказалась садиться за стол там, где покровителей Вавилона более не уважают, и верховный жрец встал и объявил, что он следует за своими богинями. За верховным сначала пошли Нети и Арали, потом встали мы с Итурмером, когда же Магур объявил волю своих богинь царю, за ним уже стояли все жрецы, кроме отсутствовавшего Шульпы. Невозможно было не пойти за Магуром. Мы ушли наверх, куда Магур и Нинмах принесли для всех еду, и сели в круг, говорить о печальной судьбе Вавилона. Первой следом за нами пришла фаворитка царя, прекрасная Гештинанна, которая молила рассказать, чем же они прогневили богинь, и готова была каяться перед Сестрами. Я думала тогда, что мудрая женщина рядом с царем - надежда на светлое будущее Вавилона. Вдовствующая царица и ее дамы также приходили выразить свое сожаление о случившемся. Мы вместе сожалели, что власть в Вавилоне принадлежит тому, кто не ценит богов, а мудрые женщины остаются в его тени.

Суд над Астартой, начавшийся вскоре после обеда, был странным и настолько неосмысленным, что мне хотелось с него уйти. По Астарте было видно, что она не просто не боится, но получает удовольствие от происходящего. И хотя она явно несла зло Вавилону, мы ничуть не удивились, когда все обвинения были признаны несправедливыми. Даже мудрейшая Бау не стала обвинять Астарту, что было бы неожиданно, не скажи до этого богиня, что люди должны выносить решения сами.
Но я впервые оценила решение царя, когда он не стал наказывать судью, которому полагалась казнь за несправедливые обвинения. "Судья - тот, кто еще может спасти Вавилон", сказал нам верховный жрец. И это было верно, ведь тот, кто никого не боится в стремлении блюсти законы, и готов спорить даже с царем, был очень нужен Вавилону в наше время.

После суда я совершила то, что казалось в тот момент глупостью, а обернулось судьбоносным решением. Случайно натолкнувшись на одного из египетских послов у дверей нашего дворцового храма, я сама попросила его о разговоре. Диктис охотно согласился, я почему-то без колебаний последовала за ним в посольские покои, и первым же задала не самый вежливый, но очевидный вопрос - "Вы кто?" Он мягко улыбнулся, ответил, что это милость их бога. Пока я пыталась объяснить, что не верю, что он человек, к нам присоединились второй посол, Кнеф, и Итурмер.
Поняв, что прямого ответа мне давать не хотят, я попросила рассказать об их боге. Мне хотелось знать все, откуда он появился, каковы были его стремления, почему ради него в Египте отреклись от молодых богов.
"Он был всегда" - ответил Диктис.
Мы расспрашивали про Египет и слушали о том, что на самом деле там произошло, о войне, которой они не хотели, и которую начали не боги, а люди. Сестры были правы, египтяне действительно не несли зла Вавилону.
Они рассказывали о том, что их бог - единственный истинный, и все в мире - его творение. О том, как появились те, кого мы звали старыми богами и те, кого мы знали, как молодых богов, о расколе между первыми творениями Атона и его последствиях, о том, что когда молодые боги победят старых, они займут их место под землей, потому, что такова их природа. Кнеф говорил про искажение, о том, почему люди не слышат истинного бога, но отвечают тем, кто называет себя богами.
"Ваши боги вам лгут" - кажется, Диктис при этих словах светился ярче.
Он сказал, что после смерти нас ждет совсем не то, что говорили нам наши боги, что "верхний" мир не тот, о котором нам рассказывают, что мы попадаем в подземный мир, к старым богам. Кнеф поправил, что это зависит от человека.
Я слушала, и мне так сложно было принять, что то, во что я всегда верила, было ложью. Но глядя в сияющие глаза Диктиса, я откуда-то знала, что это существо говорит нам правду. И окончательно перестала сомневаться, когда он не выдержал, и со словами "Кнеф, я так не могу", наконец, признал, что они - не люди. Мы с Итурмером к тому времени уже сами догадались, кто они - те самые первые творения их бога, которые остались рядом с ним, когда старые боги ушли в подземный мир.
Мы говорили о наших богах. И Диктис снова яростно светился, когда говорил про Иштар. А я не могла не согласится с тем, что он говорил, насколько же Иштар отвратительна...
"Но к тебе эта грязь не липнет, ты выросла в этом храме, но у тебя только слегка запачкан подол."
С ними невозможно было не говорить откровенно, как я никогда, ни с кем не разговаривала. Им я могла признаться, насколько мне не нравится этот храм, что я его не выбирала и никогда бы не выбрала сама, а теперь не могу ничего изменить.
"Можешь." - уверенно сказал Кнеф.
Я никогда не думала, что у меня все еще есть выбор.
"Ты можешь уйти, если захочешь." И я снова не могла не верить их словам.
Они спрашивали про наши жертвоприношения, случалось ли мне убивать людей на ритуалах, помню ли я их лица. Я сама не ожидала, но я помнила каждого. И я не знала, что я чувствую, думая о них. Меня учили, что жертвы угодны богине, а значит, это необходимо и правильно. Мне никогда не нравилось отнимать чужие жизни, но я никогда не думала, что это плохо. Но теперь, когда я смотрела в глаза Диктису, я понимала, что да, убивать нельзя.
Эти существа ломали мою привычную жизнь самим своим существованием, и я не знала, что мне теперь делать.
А Кнеф говорил, что все, что с нами происходит, зависит только от нас. Что все наши способности - только наши. И улыбался светло и радостно, рассказывая, насколько же люди прекрасны.
Они были такие невероятные.
Но я все равно не могла так просто принять внезапно обретенное знание. Я не понимала Итурмера, давно и фанатично преданного своему богу, который уже загорелся мыслью поехать в Египет и убедиться во всем собственными глазами, как предложил Кнеф.
Хотя нет, зачем себя обманывать, я все понимала. Какая-то часть меня хотела остаться с ними, я бы могла слушать их вечно.

Я вышла от послов, и мне очень хотелось побыть наедине со своими мыслями, но меня перехватил Нанше. Он напомнил мне, что нам предстоит провести ритуал в честь Иштар, говорил, что к нам может зайти царь, и ждал моей помощи. Заходить в храм оказалось очень тяжело. Теперь, после разговора с Диктисом и Кнефом, я больше не могла отгонять мысли о том, насколько мне противно это служение.
"Что ты чувствуешь, когда вспоминаешь их?" - голос Диктиса словно все еще звучал у меня в голове.
Я не помню, как отговорилась от Нанше и сбежала. Не помню, что делала, пока не нашла Итурмера и не рассказала, как сильно не хочу участвовать в ритуале Иштар. Друг в ответ позвал меня с собой в Египет. Но я понимала, что поездка в Египет - дорога в один конец, и не была на такое готова. Во время разговора нас нашел Нанше, и на этот раз я просто не стала ему отвечать, а встала и пошла к Циртуру, который тоже хотел со мной поговорить. Главный инженер просил создать предмет с запечатанной в нем магией, я согласилась, но попросила время на продумывание магического ритуала. Не могу сказать, что все еще хотела помогать Циртуру, но я намерена была избегать ритуала Иштар столько, сколько смогу. Я решила посоветоваться с Итурмером, вместе придумать, какое заклинание безопаснее всего будет использовать, чтобы Циртур не мог нести разрушение с помощью нашей магии.
После разговора с послами, я совсем не хотела помогать ведению войны.
Тогда же мы встретились с Арали и Нети, которые успели потерять нас и беспокоились. Я ответила, что мы говорили с послами из Египта, но пересказать разговор не могла. Как же больно было сознавать, что я никогда не смогу объяснить им, что со мной произошло, ведь они просто не поймут. Пришлось умалчивать о главном и обходиться лишь малой частью - рассказывать, что египтяне действительно не желают войны с Вавилоном, они здесь не как проповедники, а как наблюдатели, и что они нам не лгали.
"Думали, что не лгали. Кто знает, что их бог хочет на самом деле." - поправила меня Арали.
Как можно им объяснить, что я просто знаю, все рассказанное было правдой?
"Хорошо, они верили, что говорят правду".
А мне придется снова обманывать вас, дорогие друзья, как бы я ни хотела быть честна с вами.
Итурмер же, в свойственной ему манере, открыто заявил, что хочет поехать в Египет, посмотреть на то, что там происходит, своими глазами. Нети всерьез забеспокоилась, хотела проверить, не околдовали ли нас, но разве с помощью ритуала возможно прочитать мысли?
Как же мне повезло, что рядом был Итурмер, который понимал меня, в одиночестве я бы не выдержала.
Я пыталась себя вести с друзьями, словно все было в порядке. Мы решили воспользоваться возможностью сходить к царю перед выборами верховного жреца, и высказать свое мнение. У меня даже мысли не было о том, что верховным могут назначить не Магура. Для меня - да для всех нас - он был всегда, я настолько привыкла, что он есть, что мне казалось, так будет всегда. Когда царь попросил назвать другое имя, кого бы я выбрала, если бы Магура не было, я не смогла ответить, перебирала имена и не видела никого, кто бы мог его заменить, сильного, уверенного, верного своим богиням и Вавилону. Оказалось, царь задавал тот же вопрос и другим, и они тоже не видели никого, кто бы мог стать новым верховным. Стоя на дворцовом крыльце, мы с Арали, Нети и Итурмером пытались представить, как это - если бы Магура не было, и не могли. Но уже тогда мы подозревали, что царь хочет видеть другого верховным жрецом, возможно, того, кто не станет с ним спорить. Не помню, кто тогда высказал предположение, что могут назначить Шульпа'Э, но я не могла поверить, что такое произойдет. Милый мальчик, который искренне хотел лучшего, он был слишком молод и неопытен, чтобы не стать пешкой в чужих руках.

Попутно мы с Итурмером продумывали магический ритуал для Циртура. Итурмер хотел использовать как можно менее опасное заклинание, которое не смогут использовать во вред. Вместе мы решили запечатать в сосуд вызов дождя, Итурмер должен быть колдовать, а я поддерживать его энергией. Мы ушли в храм Мардука, подальше от возможных зрителей, и только Арали наблюдала за нами издалека. Ритуал завершился неудачей. Я успела увидеть яркую вспышку, ослепившую меня, а потом меня отбросило к стене. Где-то рядом был Итурмер, мне пришлось искать его на ощупь. Я испугалась, что с ним что-то случилось, по моей вине. Но Итурмер, хоть и пострадал больше, чем я, был вполне здоров, поскольку у него находились силы ругать Циртура, клясться, что больше никогда он не будет в таком участвовать, и снова просить меня поехать с ним в Египет.
Я все еще не хотела уезжать.
Арали, наблюдавшая за ритуалом с безопасного расстояния, привела к нам Нети, которая села лечить Итурмера, попутно высказывая нам обоим, что она думает о магах, проводящих опасные ритуалы. Я все еще очень смутно видела окружающий мир, и пришедший на шум Энтен увел меня с собой. Непривычно было чувствовать такую заботу. Слушая его спокойный голос, я понимала, почему Магур призывал Нети у него учиться. Зрение вернулось очень быстро, и мой дорогой друг увлек меня за собой возвращать храму Мардука первозданный вид, пока Нинмах ничего не заметил. Нам пришлось сбежать от бдительной Нети и запечатать за собой дверь, чтобы я могла спокойно заделать дыру в полу.
Друзья рассказывали нам, что мы странно себя ведем, а я даже не могла решиться им рассказать, какое решение приняла. Я знала, что в храме Иштар я больше не хочу служить, но из жрецов не уходят, и я решила просить о помощи у Сестер. Если Бау и Нинсун согласятся забрать меня к себе, я смогу остаться в Вавилоне, сохранить часть своей прежней жизни. Лишь часть, потому, что я буду знать, что то, что мы считали знаниями, данными нам богами, было в лучшем случае полуправдой, а где-то и прямой ложью. Я понимала, что не могу дальше обманывать себя, я никогда не забуду того, что рассказали мне Диктис и Кнеф. Но я все еще мучительно не хотела расставаться с домом, к чему столь упорно призывал меня Итурмер. Я смотрела на друга и не понимала, почему он столь настойчив, не хочет ехать в одиночестве? Или я настолько для него важна? Да, я сама не хотела терять друга, но просить его остаться со мной я не собиралась - мы же должны выбирать для себя сами.
Я принадлежала этой земле, я рождена в Вавилоне, чтобы служить его людям. Этому меня учили другие жрецы, не только в храме Иштар, и лучшим примером был сам верховный жрец Магур.

Назначение верховного жреца проходило под открытым небом. Нинмах и Магур произносили речи - вернее, Нинмах произнес речь, а Магур рассказывал сказку о дереве, погибшем потому, что оно отреклось от своих корней. Неожиданно, из толпы слуг раздались призывы выслушать еще одного претендента. Шульпа вышел наверх, казалось, он сам не ожидал, и речь его была очень странной, о том, что вся жизнь - это бесконечный бой. О чем ты, друг мой? Разве можно видеть жизнь столь плоско?
Нети и Итурмер рядом со мной тихо переговаривались, что такому верховному они не станут подчиняться. Нети говорила, что Шульпа ей лгал, а Итурмер был глубоко этим возмущен. Я лишь думала о том, что Шульпе недостает силы и опыта, а ложь не самое страшное. Я ведь тоже не была честна с другими жрецами, хоть и не столько лгала, сколько отмалчивалась и скрывала правду.
Как же я хотела не поверить своим ушам, когда царь назвал именно Шульпу новым верховным жрецом. Этого не могло быть, разве мог кто-то занять место Магура? Сестры-богини стояли рядом с царем и просто наблюдали, но Нети не выдержала и все же вышла вперед, рассказать о том, как Шульпа заставил ее лгать про отравленный фонтан, убедив ее, что такова воля Сестер. Поднялся шум, хотя, разумеется, это не могло ничего изменить. А Сестры все еще молчали и не осуждали решение царя. Да, они хотели, чтобы люди сами принимали решения, но что это решение, как не оскорбление для них и их верного жреца?
Вперед вышел Адад, сказав, что приказ солгать исходил от него, и спрашивал, кто осмелиться спорить с волей бога?
Кто они такие, эти боги, чтобы навязывать свою волю?
Я посмотрела на Диктиса и вспомнила его слова. "Ваши боги вам лгут". Хуже. Они заставляют нас лгать. Они распоряжаются нашими судьбами, как хотят. Мардук, Бау и Нинсун могли позволять людям решать за себя, но остальные предпочитали показывать свою власть.
Страшна не ложь, думала я, глядя на Шульпу. Плохо то, что он солгал по приказу, и неважно, приказал ли это царь или бог, он выбрал подчинение. И этому верховному жрецу предстояло принимать решения за всех жрецов. За Вавилон.
Магур и Нинмах оба отказались быть наставниками для юного верховного, несмотря на просьбу царя. Если кто из жрецов и поддерживал одинокого Шульпу, они молчали.
Когда все закончилось, Бау и Нинсун призвали своих жриц на беседу, и я попросила Сестер дозволения пойти с ними. Я неожиданно для себя чувствовала слезы в глазах, я просто не могла поверить в то, чему мы все только что стали свидетелями. Словно я была тем деревом, лишившимся корней, привычный мне Вавилон словно рушился вокруг меня. "Пришло время перемен", говорила Нинсун, но были ли эти перемены к добру? Арали обнимала меня за плечи, а я сквозь слезы смотрела на Сестер и пыталась понять, почему они так легко принимали происходящее. Магур был их верным последователем, отмеченным их благосклонностью, его унизили, отобрав принадлежавший ему столь долго титул и отдав его неопытному юноше, а его богини не стали его защищать. Сестры, серьезные и печальные, просили нас дать Шульпе шанс.
Сестры были теми единственными из наших богов, кого я еще готова была слушать.
Не помню, когда я узнала о смерти Магура. Мне сказали Нети и Арали, добавив, что будут проводить в храме Сестер ритуал поминовения, с вопросом, хотим ли мы присоединиться. Разумеется, я хотела. Я не столько любила Магура, сколько преклонялась перед ним, как перед символом становления Вавилона. Он строил этот город и был неотъемлемой частью его, и со смертью Магура этот город уже не будет прежним.

Итурмер, не ходивший с нами к Сестрам, встретил нас новостями, что он попросил Нинмаха отпустить его в путешествие и получил согласие. "Мы едем в Египет" - объявил он нашим друзьям. Мы?
"Я никуда не собираюсь" - поправила его я.
Итурмер... Как же ты мешал мне понять, чего я хочу. Кнеф говорил, что я могу сама решить. А мне казалось, что сейчас решение за меня принимает мой лучший друг.

Время явления Иштар приближалось, по словам Нанше, и я, неожиданно для себя, чувствовала страх. Я мучительно не хотела с ней встречаться и боялась, что Нанше этой встречи может не пережить.
Я осмелилась обратиться к Бау, встретив Сестер в дворцовом коридоре. Богиня была в гневе, по ее словам, один жрец сейчас мог привести весь Вавилон к гибели. Сначала я подумала про Нинмаха, задумавшего вызвать царя на бой, но потом поняла, что речь о Нанше, хотя не могла понять, как он может погубить весь город. Я призналась ей, как не хочу видеть Иштар, что я не выбирала служение ей и не хочу его продолжать. Попросить я не успела, милосердная богиня сама сказала, что постарается уговорить Иштар отдать меня ей.
В тот момент мне казалось, что это именно то, чего я хочу, несмотря на все случившееся.

Нанше увлек меня в храм, и я, со всем своим нежеланием входить в храм, понимала, что сейчас не могу его бросить. Я чувствовала, что этой встречи с Иштар он может уже не пережить.
"Что бы ни случилось, так было нужно" - шепнул он мне.
Что ты задумал, что? Красиво умереть?
Я опустилась рядом с алтарем, все еще не испытывая ни малейшего желания участвовать в ритуале. А когда Иштар медленно вышла из полумрака в глубине храма, я с трудом сдержалась, чтобы не сбежать немедленно, настолько она была мне сейчас отвратительна. Как я оказалась снаружи рядом с Диктисом, я не помню, кажется, я просто шла на свет, который мне так был нужен в тот момент. Диктис увел меня в сторону и, словно извиняясь, сказал, что прогнать ее они не могут, поскольку они обещали не вредить городу. Мне стало легче, звук его голоса, его светящийся взгляд успокаивали. Рядом с ним я поняла, что я на самом деле хочу уйти из Вавилона за ними, за этим светом, увидеть тот мир, о котором они говорили. Откуда-то я знала, что они не откажут, если я попрошу, и смогут защитить меня от преследования Иштар.
Между тем, Нанше объявил что царь решил жениться, и он будет проводить ритуал, а богиня даст свое благословение. Благословение Иштар, а не Бау, покровительницы брака? Царь совершил уже столько странных поступков, что можно было бы привыкнуть, но я все равно продолжала удивляться.
Нанше велел мне привести жертвенного ягненка, но Иштар потребовала человеческой жертвы во имя столь великого события. Я даже не удивилась, услышав голос Намтара, хотевшего пожертвовать собой, я чувствовала только бесконечную жалость к несчастному, который лишь мог выбрать быструю смерть.
Кнеф держал Диктиса за руки и уговаривал не вмешиваться. Это удивительно и прекрасно, насколько этим существам было дело до каждой человеческой жизни.
"Он же думает, что после смерти попадет к ней" - в голосе Диктиса я слышала горечь.
Мне казалось, Намтар даже не об думал, а о том, что не может так жить, потому и решился. Но я не хотела его смерти, и, как оказалось, Нанше тоже не хотел. Он упал перед Кнефом и Диктисом на колени, с трясущимися окровавленными руками, а Диктис спрашивал, жалеет ли он о том, что сделал.
Такого я от Нанше не ожидала. Никогда не думала, что он, как и я, на самом деле не хочет служить Иштар. Нанше, знавший ее дольше и лучше, понимавший, что она такое, никогда не высказывал вслух своих сомнений, но теперь он каялся в содеянном.
Я не видела, чем все закончилось, поскольку подошедшая Нети позвала нас с Итурмером в храм сестер, церемония в память Магура вот-вот должна была начаться. Появившаяся Бау поманила меня к себе. Она сказала, что Иштар не хочет меня отпускать, я для нее слишком ценна, и что забрать меня силой Сестры не могут, поскольку Иштар сильнее. Казалось ли мне, что в голосе богини звучит жалость?
Решение Иштар не было неожиданным, но в то же время, я не не собиралась больше ей служить, я не была ее собственностью. Раз она не хочет меня отпускать, я уйду сама, туда, куда она за мной не последует.
В этот момент, стоя у дверей храма Сестер в ожидании начала поминовения, я увидела, как Иштар подходит к Кнефу и зовет послов поговорить. Она в ярости из-за Нанше, понимала я, и это не сулило ничего хорошего. Никому.
Я попыталась рассказать все Нинсун, но прекрасная богиня только улыбнулась - "Боги дерутся, ничего страшного", и увлекла меня в свой храм. Ничего страшного? Сидя в полумраке храма, я не могла не думать о том, что происходит снаружи. Мне было страшно, что могут натворить Иштар и ее спутники, и я не знала, смогут ли Диктис и Кнеф с ними справиться, не разрушив город, и не пострадают ли они сами. Так странно было бояться за этих существ. Сутки назад я думала совсем иначе.
Арали зажгла свечу, и мы по кругу вспоминали Магура, сердце Вавилона, которое перестало биться. Я не могла сдерживать слезы, плача не только по покойному жрецу, но и по еще недавно родному городу. "Вавилон сегодня осиротел", - сказала я, когда взяла в руки свечу. Даже в голосах богинь слышалась глубокая печаль по ушедшему.

Дверь в посольские покои распахнулась, как раз когда мы вышли обратно в коридор, из нее вылетели две фигуры в белом. Я смотрела на упавшего рядом со мной Диктиса с ужасом. Если бы он был человеком, я бы посчитала его мертвым, но он не был, и я не собиралась верить глазам. Заставив себя думать как маг, я почувствовала, что они оба живы. И это почти сразу же стало очевидно, поскольку их раны начали затягиваться. Вскоре Диктис открыл глаза. Я помню, что бегала на дворцовую кухню за водой для послов, а потом мы сидели и разговаривали о случившемся на дворцовом крыльце. Где-то за стеной начинался царский пир, куда мне не хотелось идти, сама мысль о празднике была странна. Теперь я могла просить Кнефа и Диктиса о помощи, но вокруг было слишком людно, и я откладывала разговор на потом.
Позже мы с Итурмером все же присоединились к пиру, когда Сестры попросили оставить их наедине с послами. Мы сели на углу стола нашим жреческим кругом и обсуждали события дня. Я еще не знала, что говорю с ними в последний раз.
Внезапно, проходя по залу, я увидела в дальнем коридоре Нанше, еле живого, и бросилась к нему. Я не ожидала, что ему удастся пережить то, что случилось с ним, но как же я была рада его видеть. Чудовищный след Иштар почти погас в его ауре, но не исчез. Однако, он все еще был жив, и в смятении из-за всего случившегося.
"Как жить дальше? Как жить, зная правду о том, кто наши боги?"
Я могла только обнять его в ответ.
"Мир совсем не такой, как мы его представляли."
Подошедший Диктис напомнил, что я хотела с ними поговорить. Я не хотела чтобы кто-то слышал или мог вмешаться, даже Итурмер, и попросила о разговоре без свидетелей.
Обратиться с просьбой о помощи было необыкновенно легко. Я просила забрать меня из места, которое больше не было моим домом, где я не могла бы жить свободно. Я хотела увидеть тот мир, о котором они рассказывали.
Диктис, казалось, был рад моей просьбе, и согласился помочь. И снова задавал свои неожиданные вопросы, на которые я не могла не отвечать.
"Представь себе, тебе нужно убить всего одного человека, и ты будешь счастлива и свободна. Ты сделаешь это?"
"Нет. Я же буду помнить его лицо - как я смогу жить счастливо?"
Теперь я могла ответить на вопрос, что я чувствую, вспоминая убитых на ритуалах. Сожаление. Горечь от того, что я не понимала, насколько это неправильно.
"Ты бы хотела их вернуть?"
"А разве это возможно?"
"Мы просто хотим знать, что ты думаешь" - это уже Кнеф, спокойный, стремящийся все объяснить.
"Да, хотела бы." Я знаю, что содеянного не исправишь, но одно я могу - не повторять прошлых ошибок.
Самый удивительным было явление Бау и Нинсун, которых привел Кнеф. Сестры пришли просить египтян защитить меня, поскольку сами они этого не могли, они просили забрать меня из их владений - и для меня это означало, что сам Вавилон, то, что от него оставалось, отпускал меня. У меня не находилось слов, чтобы рассказать, как я им благодарна. Демоны просили ангелов меня спасти. Впервые просили за человека. Пришли к врагам, чья природа им противна. Я не могу, на этом месте я, как игрок, растеклась в счастливую лужицу.

Я буду скучать по тем, кого оставляю - по Нети, по Арали, по Кур-галю, с которыми я не успела проститься, мне будет не хватать Сестер, я буду с теплотой вспоминать Энтена и с грустью - Нанше. Не знаю, что ждет меня впереди, не знаю, будем ли мы с Итурмером идти одной дорогой или разными, но я знаю, что я никогда не вернусь к своему прошлому, хоть и понимаю, что легко мне не будет. Мне еще многому предстоит научиться.
Но я впервые я чувствую себя свободной.
"Все будет хорошо" - сказал мне Диктис, и я верю, что так и будет.

БлагодарностиМастера, спасибо вам за игру, вы чудесные, было очень круто. Мир игры мне очень понравился, раньше я его только по чужим рассказам знала.
Спасибо игротехам за их труд, Чужому отдельное спасибо за Иштар.
Спасибо героической кухне за очень вкусную еду. Пир, который отыгрывается пиром, я думала, так не бывает. Вы святые люди.

Персональные благодарности тем, с кем пересекалась:
Жречество.
Верховный жрец Магур, символ Вавилона, тот, кто, казалось, был и будет всегда. За тобой невозможно было не идти, и о тебе невозможно было не сожалеть. Спасибо за такого лидера.
Итурмер, мой дорогой друг, товарищ и брат. Спасибо за то, что был рядом, за то, что так хотел меня спасти (правда, не спрашивая меня), за то, что готов был ради меня остаться. Ты совершил ровно одну ошибку, которую я не смогу забыть: ты попытался принять решение за меня, как раз когда я в первый раз в жизни почувствовала, что могу решать сама. Не делай так больше, пожалуйста. Хорошо еще, замуж не звал.
Нети, милая наша целительница, спасибо за твою теплую дружбу и беспокойство. Как же мне было печально от того, что я не могу тебе рассказать, что со мной происходит, поскольку ты не поймешь. Ты правильно подозревала, что нам промыли мозги, проблема только в том, что ангелам для этого не понадобилась магия. Прости, что так и не попрощалась.
Арали, старшая подруга (так получилось), воплощение мудрости и спокойствия, спасибо, что была с нами, спасибо, что утешала меня после всего на меня свалившегося. Я не случайно назвала твое имя, когда царь потребовал выбрать не Магура. Ты будешь ему достойной сменой.
Кур-галь, Птенчик, наш блаженный друг, спасибо за все твои странности, за игру вокруг твоих предсказаний. Тебя очень хотелось защитить от всего окружающего мира.
Нанше, дорогой мой главный жрец, я за тебя переживала, хоть и старательно избегала твоего общества, и я рада, что ты смог все пережить. Прости, что я тебя бросила и так ничего и не рассказала.
Шульпа, ты был очень милым, прости за то, что не смогла тебя принять в качестве верховного жреца. Удачи тебе в пока еще стоящем Вавилоне.
Нинмах и Аллакдад, я с вами почти не взаимодействовала, но спасибо за яркие образы и за наш жреческий кружок.

Сущности.
Ангелы, Кнеф и Диктис, я уже это говорила лично, но повторюсь, вы сделали мне игру. Вы были настолько невозможно светлыми, вам невозможно было не верить, спасибо за тот все перевернувший для меня разговор, за поддержку и за помощь, за то, что я смогла сама принять решение. У меня нет слов, чтобы описать, насколько с вами было круто. Писать про вас было самой сложной частью отчета.
Кнеф, спасибо за попытки объяснить, как устроен мир, и за безграничный восторг перед красотой творения.
Диктис, спасибо за своевременную прямолинейность и за твое невозможное сияние, за то, что был тем светом, который вел меня вперед.
Бау и Нинсун, прекрасные наши Сестры-богини, я вам и в вас верила до конца. Спасибо за то, что старались защитить этот город и его людей. Отдельное спасибо Бау за мудрость и разговоры, а Нинсун за танцы, ты прекрасна. Спасибо за то, что хотели помочь мне. И особенно - за последнюю сцену.

Люди Вавилона
Царь Шаррат-Апсу, спасибо за сильный, яркий образ, за уверенные решения и конфликт со жречеством. Это было красиво.
Намтар, я хотела тебя спасти, но не могла тебе помочь иначе, как говоря тебя правду о том, что тебя ждет.
Циртур, спасибо за интересные беседы, за рассказы о твоих проектах и за желание проводить опыты с магией. Жаль, что мне стало не до того, и опыты пришлось отложить.
Энтен, спасибо за разговоры, за заботу и за твою восхитительную преданность делу твоей жизни.
Гештинанна и двор царицы Белет-Икаллим - спасибо вам, прекрасные и разумные дамы, за верность богам и понимание, как правильно.
Господин судья Гирра, спасибо за непоколебимое служение закону.

Музыкальные ассоциации про Шальту:
читать дальше